С. Керимова

Известный  лезгиновед

О ней «Самур» писала неоднократно. Но это были краткие сообщения о том, что в Швейцарии ученая-лингвист Моор исследует лезгинский язык. Ее диссертация была посвящена глаголу. Эта информация заинтересовала наших читателей, в редакцию стали поступать десятки писем, в ко­торых авторы выражали  желание больше узнать о Марианне.

Я разделяла желание читателей, нередко задумываясь над тем, что если кто-то в другой стране интересуется твоим народом, изучает его, проводит исследования, посвящает этому многие годы своей жизни — значит, чем-то он ему дорог. Но – чем же? От­куда такая любовь?

Весть из Швейцарии

И вот, совершенно неожиданно получаю письмо от Марианны Беерле-Моор, а через неделю лечу в Москву с радостной на­деждой – наконец-то узнаю поближе эту женщину и смогу рассказать о ней своим читате­лям.

Наша встреча состоялась в Институте перевода Библии, который Марианна  возглавляет /где она работает директором. Меня   встретила   высокая, стройная, русоволосая жен­щина со светлой улыбкой и внимательным теплым взглядом. Она не скрывала ра­дости от нашей встречи:

– Вуч хьсан! (Замечательно!) Лезги руш! (Лезгинка!) Заз лез-ги ч1ал акьван пара к1анда! (Я так люблю лезгинский язык!)

В ее рабочем кабинете, пе­реполненном книгами, мы дол­го беседовали на русском язы­ке, иногда переходя на лез­гинский.

Рай для лингвистов

После окончания педагогического факультета Фрибургского универси­тета Марианна работала лого­педом в школах и больницах Швейцарии и Англии, изучала богословие и русский язык в надежде однажды попасть в Дагестан. Через 10 лет любовь к языкам заставила ее поступить в университет во второй раз — теперь уже в Цюрихе, на факультет линг­вистики. У нее появилась возможность систематически за­ниматься лезгинским языком. Пер­вым ее учебником становится «Кюринский язык» П. К. Услара. Марианна  выучила эту книгу наизусть, стремясь с  помощью лезгинских слов  проникнуть в историю и культуру этого народа. Ее всегда притя­гивал к себе Дагестан — «рай для лингвистов». Она мечтала побывать в этой сокровищнице языков. Марианна регулярно переписывалась с лезгинскими учеными из Махачкалы, получа­ла от них аудиокассеты с запи­сями лезгинской речи. Она так­же изучала грузинский язык, чтобы прочитать в оригинале монографию Г.В.Топуриа  «Грамматика лезгинского языка».

На протяжении десяти лет Марианна обра­щалась в различные инстанции в своей стране за разрешением на поездку в Со­ветский Союз, но ей отказыва­ли. Один раз, в 1974 году, почти получилось. Но буквально перед  отъездом она получила от властей СССР официаль­ный отказ без указания причины. Было так обидно!

Марианна рассказывает:

   — Как-то в библиотеке я нашла книги на турецком языке, где были данные о численности лезгин в Турции. Для меня это было неожиданностью. Как? В Турции живут лезгины?!  Через несколько месяцев я полетела в Стамбул. Помню, как подходила к каждому встречному с вопро­сом: « Ваз лезги ч1ал чидани?»(«Ты знаешь лезгинский язык?»).

Я ездила в горные районы, в деревни, где жили дагестаноязычные турки, включала записи с лезгинской речью, но они ни­чего не понимали. Уехала я оттуда разочарованная, но спустя месяц опять полетела в Стамбул. Один старик тогда мне посоветовал искать в «Капалы чаршы» (большой рынок в Стамбуле), сказав, что туда  съезжаются лю­ди со всей страны. Так я и сделала. Один лакец, которого я там встретила, сразу меня понял: «Наверное, вы ищете людей, которые говорят на языке моего друга Шерафеддина».  Когда он привел меня к этому человеку, я по привычке задала свой вопрос: «Ваз лезги ч1ал чидани?»  При звуках  родной речи  его глаза на­полнились слезами: «Ун, лезги руш, чида, бес чидачни? Чан жуванди! Вун гьинай я?» («Да, лезгинка, знаю, как не знать, Родная   моя! Ты откуда приехала?»)

Это был самый незабывае­мый, самый счастливый день в моей жизни. Шерафеддин Шерифли пригласил меня в свой дом, познакомил с женой-лезгинкой. Потом дрожащим  от волнения голо­сом рассказывал мне о своей жиз­ни, о том, как работал сельским учителем в Дагестане, как по­пал в плен во время Великой Отечественной войны, а через два года после освобождения поселился в Стамбуле. Родс­твенники его жены жили в селе­нии Белге Балакесирского района. По моей просьбе они при­везли меня в дом Эфсера. В Белге с первого дня меня стали называть по-лезгински: Мейрам, «Лезги руш Мейрам». Многие думали, что я лезгинка, ищу свои корни.

Эти пять недель я запомню навсегда. Жители села по очереди приглашали меня в гости. Я изучала обычаи и традиции лезгин, собирала фольклор, учи­лась готовить еду, печь хлеб, ткать ковер, рубить дрова. В семье Эфсера все были религи­озными. По вечерам, когда кру­гом все затихало, тавдин к1вале (в гостиной)   Эфсер наизусть читал стихи Етима Эмина. У не­го, да и у всех лезгин, с которы­ми я познакомилась в Белге, были особые, возвышенные чувства к этому известному поэту. У  Эфсера  даже хранятся  руко­писи стихов Е.Эмина, которые завещал ему отец.

Она была счастлива

Возвратившись  в Цюрих,  Марианна заявила своему научному руководителю:

«Я хочу написать диссертацию о лезгинах». И поведала изумленному  професору о том, что  провела пять недель в лезгинской деревне в Турции.                            

Утвердив  научную тему, Марианна вновь отправилась в Турцию и прожила там  три года, занимаясь одновременно  диалектами турецкого языка и глаголом лезгинского.

Марианна продолжает свой рассказ:

– Наконец сбылась моя давнишняя меч­та – побывать в Дагестане. В этой древней, до конца нераз­гаданной, полной тайн стране я познакомилась с представите­лями лезгинского народа, вид­ными учеными. А во второй свой приезд в Махачкалу я по­пала в аварию, получила сотря­сение мозга и многочисленные переломы. Но, несмотря на это, я была счастлива. В больничной палате, каждую койку занимала представительница одной из национальностей : лезгинка, лачка, агулка, даргинка, кумычка — яркое  разноцветие горного края. Лезгинка и все ее родс­твенники выхаживали меня, а я им рассказывала об их сооте­чественниках в Турции. Они  замирая слушали запись  их речи и шептали: «Ибур чибур я. Чи иви я». Эти десять дней  мне очень до­роги, я благодарна судьбе за то, что  авария случилась именно в Махачкале. Ведь по­ловина моей жизни прошла в ожидании дня, когда я увижу Да­гестан  и познакомлюсь с настоя­щими горцами.

Любовь на всю жизнь

– Марианна, чем Вы сейчас занимае­тесь?                                                                                                                

— Наш институт занимается переводами Библии на языки разных народов. Поя­вились переводы на азербайджанский, лезгинский, кумыкский, лакский...

– А что будет с Вашими исс­ледованиями, с тем обширны­м материалом о лезгинах  Азербайджана, Да­гестана и Турции?

– Когда-нибудь я полностью посвящу се­бя написанию книги о лезгинах. Это моя заветная мечта.

 Марианна говорит  увлеченно,  в ее словах звучат вера и любовь. Человек она решительный и целеустремленный  и  если берется  за дело, то прикладывает  все усилия, чтобы претворить его  в жизнь.  Ну а лезгинс­кий язык – ее вечная любовь, любовь на всю жизнь.

17.04.2001

Перепечатано с сокращениями  из газеты «Самур» ( Азербайджан) от 14.12.2000