С. Ярошевич

Увидеть своими глазами

Увидеть своими глазами места, где происходили библейские события, – так можно описать главную цель обучающей программы для группы богословских редакторов ИПБ, организованной Домом для переводчиков Библии в Израиле в конце сентября – начале октября 2012 года.

Несмотря на сжатые сроки – всего десять дней, – программа была составлена так, чтобы дать максимально полное представление о стране. Маршруты ежедневных поездок охватывали достаточно большие области – от Дана до Мертвого моря и от берегов озера Геннисарет до Кесарии на побережье Средиземного моря. Непосредственно на месте событий, связанных с библейской историей, в местах археологических раскопок можно не только зрительно представить себе разные эпизоды, но иногда и по-новому понять происходящее. Так, получив представление о том, как в Хацоре строили крепостные стены и рыли глубокую шахту для воды, готовясь к ассирийской осаде, мы понимаем, что нападение Ассирии вовсе не было внезапным, а атмосфера, в которой звучали предостережения пророка Осии о грядущей войне, ощущается гораздо ярче.

Свидетельства эпохи

В качестве гидов группу сопровождали израильские ученые, знатоки библейской истории, географии и археологии, Барух Квасница и директор Дома для переводчиков Библии Халвор Роннинг. Они подробно рассказывали на местности, где и как, по мнению исследователей, происходили те или иные события Ветхого и Нового Завета. Иногда возникало ощущение, что вся страна – один большой музей, настолько она богата историческими памятниками. По словам одного из гидов, Иерусалим – это город, про который никогда нельзя сказать, что уже знаешь его: в течение лишь одного года при раскопках часто обнаруживается столько новых и интересных находок, что нужно смотреть все заново.

Свидетелями эпохи порой выступали храмы разных христианских деноминаций, воздвигнутые на месте значимых событий библейской истории, как, например, католическая Базилика Агонии Господней (Церковь всех наций) на месте моления в Гефсиманском саду, и просто сами места – очевидцы событий, такие, как место Иоаннова крещения на Иордане.

Влияние картины мира на восприятие текста  

Помимо посещения самих исторических мест, продолжающееся день за днем путешествие по стране дало массу впечатлений о ее ландшафте, растительности и животных, от даманов до лис и гекконов. Для Библии природа Израиля – далеко не просто фон происходящего. Поразительно, насколько восприятие 22 (23) псалма зависит от зрительного ряда, который у слушателя перед глазами. В европейской традиции картина была бы такова: зеленый луг с сочной травой и на нем – стадо овец, разбрестись которым не дает пастух, ассоциирующийся в данном случае с подчинением, ограничением свободы, дисциплиной. А теперь вспомним реальный пейзаж Иудейской пустыни, где и в наши дни пасутся стада: каменистая земля, почти лишенная растительности, узкие горные тропы. В подобных условиях пастух – это тот, кто ведет овец безопасной дорогой и знает путь к воде и пище, и отстать от него значит погибнуть. При таком представлении послание, заложенное в знаменитых словах псалма «Господь – Пастырь мой» (Пс 22:1), кардинально меняется, и нужно хотя бы один раз увидеть Иудейскую пустыню, чтобы уловить это отличие.

Значение деталей

Не менее важным было подробно познакомиться с реалиями ближневосточного быта, узнать о которых глубже можно в таких местах, как парк естественного земледелия Сатаф или «живой» музей под открытым небом в Назарете, посвященный быту эпохи Второго Храма. Ведь зачастую не только переводчики, но и богословские редакторы слабо представляют себе устройство масличного пресса или особенности земледелия в условиях постоянной нехватки воды. А без понимания деталей смысл эпизода или притчи нередко остается расплывчатым, туманным. Возьмем в качестве примера хорошо известную евангельскую метафору: «…никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия» (Лк 9:62). Ее значение раскрывается гораздо полнее, когда можно зрительно представить себе конструкцию, о которой идет речь в притче. Дело в том, что упряжка для двух ослов включала в себя деталь, по форме напоминающую рогатку: чтобы борозда получалась ровной, пахарь должен был постоянно смотреть сквозь эту рогатку на какой-нибудь ориентир, не сводя с него глаз. Понятно, что если пахарь смотрел по сторонам или тем более назад, то результат был далеким от желаемого.

Локализация библейских событий

Десяти дней, безусловно, мало для того, чтобы по-настоящему узнать страну. Но и этого времени может быть достаточно, чтобы по-новому осознать очевидные, казалось бы, истины: Евангелие – не притча, хотя само оно и содержит много притч. Это история, которая где-то и когда-то, пусть и очень давно, происходила на самом деле. Поэтому не стоит переводить Евангелие как притчу. Иногда кажется: так уж ли важно, на той или другой горе Иисус произносил слова: «Блаженны нищие духом…»? Да, наверное, это могло бы произойти и в другом месте, в тундре на Ямале или на берегах Ганга. Важно другое: евангельские события действительно имели место, а значит – конкретную локализацию. Именно эту мысль призваны передать слова об Иисусе Христе из Символа веры, которые произносятся во время Божественной литургии в Православной Церкви: «распятого за нас при Понтии Пилате», то есть в конкретную эпоху и в конкретной стране.

Достоверность рассказа

Важно помнить об историчности новозаветных книг и при переводе ближневосточных реалий. Часто возникает искушение передать понятие чем-то близким читателю из его родной культуры, так, чтобы он мог легко представить события на фоне какого-нибудь знакомого пейзажа. И тогда может произойти следующее: если реалии Библии переданы с помощью местных реалий достаточно последовательно, то читатель воспримет такое переводческое решение следующим образом: значит, все описываемые события происходили здесь же, на Ямале, в тундре, и проникнется справедливым подозрением к этому переводу. Если же местные реалии чередуются в тексте перевода с ближневосточными, то у читателя возникнет ощущение, что события происходили где-то, неважно где, хоть на Марсе, и неизвестно, происходили ли вообще. Желая приблизить повествование к читателю, мы парадоксальным образом отдаляем его. Представим себе, что мы слушаем рассказ о битве при Фермопилах и рассказчик обмолвился, что Леонид и его воины были в лаптях. Вызовет ли доверие у слушателей такой рассказ, поверят ли они, что человек знает, о чем говорит? Незначительные, на первый взгляд, детали могут заметно повлиять на общее восприятие текста.

Живая ткань повествования

До поездки при работе, например, с фрагментом из книги Чисел (17:8) у меня было представление, что не имеет большого значения, какое конкретно растение названо в данном тексте – олива, миндаль или тамариск, поскольку здесь это символ, идея. И только если знать, как медленно – почти полгода – созревает миндаль, какое это «осторожное» дерево (недаром его название в переводе с древнееврейского означает «наблюдающий»), можно понять, почему именно оно было выбрано для чуда с посохом Аарона, который за одну ночь зазеленел, расцвел и принес плоды.

В целом можно сказать, что знакомство с реалиями делает текст Библии намного более осязаемым. Другой вопрос – как потом передать живую ткань повествования в переводе, не превращая его в набор идей. Однако очевидно, что если у тех, кто переводит, нет ощущения реальности, стоящей за библейским текстом, то и у читателя оно не возникнет.

13.11.2012