Наталия Горбунова

В этой статье мы коснемся только одного аспекта проекта ИПБ по переводу Библии на жестовый язык — специфики языка перевода. Выбор темы неслучаен, так как именно она вызывает наибольшее количество вопросов со стороны целевой аудиторией проекта — людей с нарушением слуха. Это аудитория крайне разнообразна и состоит из глухих и слабослышащих с разной степенью владения жестовым языком.

Могли ли мы подумать в 2008 г., посещая Международный форум библейских организаций (FOBAI), на котором впервые был поднят вопрос о переводе Библии на жестовые языки, что спустя десять лет и в нашем Институте появится жестовый проект, который пополнит список переводов Библии на бесписьменные языки?

Наш Институт был очень далек от этого, но тогда в нас зародилось желание что-то делать в этой области, и мы начали собирать информацию на эту тему. Вплотную мы приступили к разработке жестового проекта в конце 2016 г. и обнаружили, что, при изобилии переводов на жестовый язык в протестантской среде в России, Русская Православная Церковь (в лице председателя Синодального отдела по благотворительности и социальному служению) с сожалением констатировала отсутствие перевода Евангелия на жестовый язык. Это при том, что в РПЦ к тому времени было более пятидесяти приходов с общинами неслышащих и более двадцати лет опыта окормления глухих, включая перевод литургии и частей Писания во время богослужений.

Основной проблемой, которая встала перед нами при первой же встрече с представителями РПЦ по составлению концепции перевода, было определение языка перевода. Наше желание было содействовать переводу Библии на естественный, используемый в общении глухими и слабослышащими русский жестовый язык (РЖЯ) и, конечно же, не на «кальку», как в народе называют калькирующую жестовую речь (КЖР), т. е. передачу звучащего словесного русского языка через жесты.

В 2011 году, Институт языкознания РАН, вслед за многими странами мира, официально признал РЖЯ полноценным языком, обладающим собственной грамматикой и лексикой. Грамматика РЖЯ сильно отличается от грамматики русского. В нем, к примеру, нет ни падежей, ни предлогов, зато имеется очень подробная система выражения пространственных отношений. Исследования показали, что жестовый язык является многоуровневой лингвистической системой и что жест — её основная семантическая единица — имеет сложную структуру. Она может быть сравнима с фонетической системой в звучащих языках. Только «фонемами», минимальными смыслоразличительными единицами языка, являются не звуки, а компоненты жеста: форма руки, ориентация ладони, локализация, движение и немануальные компоненты (наклоны и повороты головы и туловища, мимика).

Когда же началось обсуждение вопроса языка перевода со специалистами, все участники этих дискуссий стали говорить о некоем «комбинированном жестовом языке», состоящем из РЖЯ и КЖР, что показалось нам весьма неоднозначным. Ведь именно этой интерференции языков, обычно происходящей на бытовом уровне в билингвальной среде, наши переводчики стремятся избегать при переводе Библии, ратуя за «чистоту» языка.

Однако в процессе развития жестового проекта и общения с глухими участниками переводческой группы, мы убедились, что при всей схожести с процессами, которые происходят с малочисленными языками, функционирующими в окружении русскоязычной среды, ситуация с жестовым языком имеет свои ярко выраженные особенности.

Действительно, большинство глухих людей в той или иной степени билингвальны. При этом у глухих наблюдается особый вид билингвизма, который называется бимодальным, т. к. параллельно ими усваиваются две совершенно разные по своей природе и типу коммуникативного канала языковые системы — звуковая и кинетическая. Наряду с «родным» РЖЯ, усваиваемым в семье глухих родителей или через сверстников в интернате, по мере взросления в ситуациях выхода за пределы повседневного общения, глухой ребенок узнает слова, указывающие на понятия, далекие от его повседневного обихода. В зависимости от культурного и образовательного уровня среды, он раньше или позже усваивает те или иные элементы словесного языка и овладевает его жестовой формой (КЖР), что в т. ч. включает дактилирование (воспроизведение пальцами рук буквенной формы слов русской речи) — для обозначения неизвестных имен и реалий. Глухим чаще всего необходимо владеть русским в какой-то мере и форме, чтобы общаться со слышащими членами семьи и с окружающим их слышащим большинством.

Таким образом, РЖЯ находится под сильным влиянием русского языка и постоянно развивается, вбирая в себя его компоненты. При этом, общаясь с монолингвами, глухие билингвы способны полностью переходить на ту форму жестового языка, которой владеет их партнер по коммуникации, тогда как при общении с другими билингвами они могут смешивать используемые ими языки в зависимости от ситуации общения и языковой компетенции собеседника.

«Чистого РЖЯ нет, — пишет наша глухая переводчица, – глухие и слабослышащие очень разные и все пользуются смесью РЖЯ с КЖР. Кто не владеет русской грамматикой — у того РЖЯ больше чем КЖР и наоборот. У меня, например, 5 видов жестового языка: РЖЯ по низшему уровню, РЖЯ по высшему уровню, калька, РЖЯ + калька и калька + РЖЯ. Всем не угодишь, и поэтому мы подстраиваемся под собеседника».

Но как же тогда быть с переводом Библии? Какова должна быть целевая аудитория? Под кого «подстраиваться»? Нам предстояла непростая задача — найти «золотую середину». На встречах по выработке концепции перевода было выражено пожелание ориентироваться на глухих и слабослышащих, владеющих средним уровнем «образованного» варианта РЖЯ с элементами КЖР. Это определял и сам текст Библии, содержащий большое количество понятий и сложных смыслов, выходящих далеко за рамки повседневности. А в процессе апробаций мы поняли, что при переводе также важно учитывать и степень знания зрителями Библии. В качестве целевой аудитории мы выбрали совсем не знающих Библии людей (это чаще всего светские глухие) или плохо с ней знакомых (церковные глухие часто знают много молитв, не зная Библии). Это определило как уровень языка, так и степень необходимости разъяснять незнакомые библейские понятия — в самом тексте перевода, в отдельных комментариях и при помощи иллюстраций.

В ходе чистовых съемок уже готового перевода проявилась еще одна проблема — индивидуальный стиль носителя жестового языка. После того, как группа совместными усилиями, пройдя через множество этапов проверок, апробаций и редактирования, фиксирует третий черновик перевода на бумаге в маркерах (русских словах, условно обозначающих жесты) и глухая переводчица создает его видео вариант, который служит «суфлером» для съемки чистовика, ведущий должен воспроизвести его начисто перед камерой. Но тут возникает проблема — жестовый язык очень мало описан; он не стандартизирован и не имеет литературной нормы. Не говоря уже о диалектных различиях, даже индивидуальными носителями большинство жестов изображаются по-разному, хотя различия заключаются обычно не в выборе совершенно другого жеста, а в его характере, локализации или конфигурации.

«Язык жестов живой и идет из души, – пишет в переводческом чате глухая переводчица. – Чтобы жесты выглядели естественно, надо чтобы человек рассказывал жестами как ему удобно. Каждый смысл можно показать десятью способами».

А вот, что пишет об этом наш ведущий: «Съёмки дались очень тяжело. Один только отрывок из одной главы удалось заснять с пяти и более попыток. Это с виду кажется, что всё так просто, смотреть на видео и одновременно повторять за ним. Здесь очень много разных нюансов — сказывается специфика и манера исполнения каждого, в том числе суфлёра, и другие моменты. Те же самые маркеры сильно сковывают жесты, и приходится вкладывать максимум усилий, чтобы придать им естественность. Мы фактически делаем из невозможного возможное…»

Перевод Библии предъявляет целый набор специальных требований к качеству перевода: это точное соответствие смыслу оригинала, понятность, естественность текста на языке перевода и приемлемость для конечной аудитории. Письменная фиксация несколько раз редактируемого перевода необходима для гарантии точности, но эта же фиксация представляет определенную трудность для естественности воспроизведения. А индивидуальная манера ведущего, как правило, отличающаяся от манеры зрителя, создает определенный барьер для восприятия весьма разнородной аудиторией. Здесь утешает одно: глухие очень быстро адаптируются к любой чужой манере и уже через несколько часов общения могут понимать даже говорящего на иностранном жестовом языке. В общем, как они говорят: «все понимают всех».

Хочется верить, что большинство из встающих перед нами сложностей и барьеров будут преодолены до того, как перевод попадет на экраны к нашим зрителям. Ободряют нас также и положительные отзывы, поступающие на уже опубликованные в YouTube и в приложении на Google Play и App Store первые главы Евангелия от Марка в переводе на русский жестовый язык.

Информационный бюллетень Института перевода Библии «Новости библейского перевода», №2(47)2018