О Псалтири на лезгинском языке
В прошлом году Институт перевода Библии выпустил в свет одну из удивительных книг Священного Писания – «Псалмы» («Забур») на лезгинском языке. Своим уникальным поэтическим содержанием эта книга, переведенная на огромное количество языков, внесла большой духовный вклад в культуру многих народов. Среди них и лезгины, у которых эта книга, несомненно, читалась и почиталась.
Лезгины – древний народ, чьими предками были племена, жившие в государстве Кавказская Албания, просуществовавшем до VII века и где, как известно, до принятия лезгинскими народами ислама существовал свой перевод Библии. В современном лезгинском языке можно встретить немалое количество пословиц и поговорок, первоисточником которых является Библия.
Книга Псалмов, известная в лезгинском народе под принятым в мусульманском мире названием «Забур» (кстати, имя Забур – одно из нередких среди мужских лезгинских имен), всегда занимала и занимает важное место в духовной жизни нашего народа, так как мусульмане относят эту книгу к числу пророческих, ниспосланных Аллахом до дарования Корана. В самом Коране имеется прямая ссылка на Псалтирь:
«И написали Мы уже в Псалтири после напоминания, что землю наследуют рабы Мои праведные» (Сура 21, аят 105). Вполне возможно, что этот стих взят и переведен из оригинала и соответствует стиху «Праведники наследуют землю и будут жить на ней вовек» (Пс. 36:29).
Известный лезгинский поэт, просветитель и мусульманский богослов Гасана Алкадари (1834–1910) предварил свой знаменитый труд «Асари Дагестан», где изложены исторические сведения о Дагестане, стихами, в которых говорится о Псалмах. Автор, хваля Аллаха за то, что у лезгин под сенью Российской державы «создался контроль над справедливостью в народе», «открылись двери к просвещению, и открылось поприще мирного труда», призывая соплеменников учить своих детей грамоте, еще напоминает:
Есть пословица – умному довольно намека, а глупец не поймет,
если даже повторно прочесть ему Тору, Евангелие и Псалмы.
Также другой лезгинский автор Нури-Эфенди (1846–1934) в своей элегии на смерть Гасана Алкадари писал:
Кто же нам теперь будет читать-толковать Забур и Таврат?
С жалостью по тебе я плачу, Гасан.
В ХIХ веке и в начале ХХ столетия грамотные лезгины читали в арабском переводе Таврат, Инжил, Забур (именно так они обозначены в оригиналах у Алкадари и Нури-Эфенди) и черпали в них мудрость, духовные знания и силы. И вот теперь у лезгинских читателей появилась возможность познать древние тексты псалмов на родном литературном языке.
Нелегкая это задача перевести, пропустить через свою душу и разум поэтические тексты, которым более двух тысяч лет, пережить все состояния и движения души и ума человека, отраженные в этих песнях, молитвах и плачах, все то, чем живет и духовно совершенствуется каждый мыслящий человек независимо от своего статуса и положения в обществе.
Одоление такого труда непосильно одному человеку, так как переводчик, берясь за переложение поэтических текстов на свой язык и следуя своему пониманию их посылов, смыслов и значений, не всегда может оказаться на верном пути. Его работа была бы несовершенной и незавершенной, если бы ему не помогали специалисты, не только глубоко знающие тексты-источники, но и умеющие, владея разными языками, сравнивать с зарождающимся переводом состоявшиеся лучшие переводы на другие языки.
Поэтому лезгинский перевод Псалтири – это, прежде всего, коллективный труд, созданный духовными и физическими трудами не только одного переводчика, но и научного консультанта лезгинского проекта Института перевода Библии и богословского редактора. И этот труд не был бы цельным без вклада в него усилий других переводчиков лезгинского проекта, апробаторов, неравнодушных первых читателей и, конечно же, филологического редактора. Каждый, кто прикасался к данному переводу на стадии его становления, внес в него свою весомую и полезную лепту. Потому и результат получился удачный.
Этому, несомненно, поспособствовала и близость поэтики древнееврейских и лезгинских стихотворных текстов. Ряд особенностей, характерных для древнееврейской поэзии, также распространен и в лезгинской литературе. Одной из таких особенностей является смысловой параллелизм, который часто встречается в псалмах. При смысловом параллелизме мысли, высказанные в первой части стиха (или первой части двустишия), то повторяются во второй совсем другим словами, усиливая первую часть, то противопоставляются первой, создавая антитезу. Этот прием применялся и в лезгинской народной поэзии, им пользовались многие наши поэты прошлого, да и современные авторы его не избегают.
Метрическое строение древнееврейского стиха также близко к метрическим стопам в лезгинской поэзии. Прислушиваясь к чтению псалмов на древнееврейском, явно улавливаешь слухом, что они построены на неустойчивой ритмике. Эти стихи похожи на те, что мы сегодня называем верлибрами. В верлибре каждая строка имеет свой метрический размер. В лезгинском переводе переводчик выбрал именно этот путь: каждая благозвучная метрическая стопа лезгинского силлабического стиха в каждой строке использована в разных, гармонизирующих ритмику, вариациях. При чтении вслух лезгинские псалмы в своей музыкальности звучат почти так же, как и древнееврейские.
Любой переводчик при переводе текста, особенно поэтического, сталкивается с трудностями. В псалмах эти трудности преодолевались с помощью консультанта и богословского редактора.
К примеру, в русском Синодальном переводе Пс. 22:2 переведен так: «Он покоит меня на злачных пажитях». Тут у переводчика возникают вопросы. В современном русском языке «злачное» звучит как место пьянства и разврата. На самом деле, «злачные пажити» («пажить» – устаревшее «пастбище, луг», см. толковые словари русского языка) истолковываются как место, где растут злаки. В оригинале древнееврейское слово דֶּ֭שֶׁא [deshe] (зелень, молодая трава), переведенное на русский как «злачное», было близко по значению к лезгинскому «къаз» («зазеленевший посев», «зеленый цвет»). Т.е. Синодальный перевод упустил второе значение слова, указывающее на цвет. В результате лезгинский перевод этого стиха звучит как «Динжарзава зун Ада яйлахра къацу», то есть дословно: «Дал покой мне (устроил меня) Он на пастбищах зеленых». Главное, и смысл сохранен, и поэтичность не утеряна.
Псалмы изобилуют многообразием художественных образов, сравнений, метафор, гипербол, украшающих поэзию, делая ее проникновенней. Удивление и восхищение вызывает близость множества поэтических средств выражения древнееврейской и лезгинской поэзии. К примеру, возьмем псалом 17:3: «Бог мой – скала моя; на Него я уповаю; щит мой, рог спасения моего и убежище мое». Для лезгина «скала» – это то, на что можно опереться при защите, это то, что защищает человека с тыла, когда тот лицом к лицу сражается с врагом. И «щит», и «убежище» – понятные образы, указывающие на всесилие Бога, защищающего каждого, кто уповает на Него. Единственная в этом стихе непонятная для лезгинского читателя метафора – «рог спасения моего».
Для древних евреев рог символизировал также твердость воли, силу, так как рога животных считались самым крепким и твердым материалом в природе. Таким крепким и сильным они считали Бога. У лезгин символ рога понимается совсем иначе. Когда кто-то выделяется из общей среды, когда он ведет себя не так, как все, говорят: «Он – рогатый», или же в защиту кого-то, подчеркивая его одинаковость со всеми, спрашивают: «Он вам рогатый, что ли?» Поэтому лезгинскому переводчику при переводе данной фразы необходимо было найти другое решение. В итоге этот стих звучит так:
Аллагь я зи дагъдин чарх,
Адавай за жуваз далда жагъурзава.
Ам зи къалхан я, азаддай къуват я,
зун кӀевирдай чкани я.
«Рог спасения» в лезгинском тексте заменила фраза «азаддай къуват» – «освобождающая сила», которая все же сохранила значение, заложенное в оригинале.
Несмотря на такие отдельные трудные места, которые нельзя было бы передать без соответствующего знания культурного, исторического контекста (тут без помощи главного консультанта проекта и богословского редактора переводчик был бы бессилен), можно было бы привести очень много примеров равнозначного переложения древнееврейских поэтических троп на лезгинский язык, но объем статьи ограничивает такую возможность.
Появление Псалтири на лезгинском языке – большое культурное событие в истории лезгин. Уникальность этого издания заключается в том, что здесь первые псалмы пяти основных частей книги представлены кавказско-албанскими буквами, что украшает издание и в то же время указывает древнюю историю лезгинского народа, тесно связанную со Священным Писанием, с его переводом на языки Кавказской Албании, преемниками и продолжателями которых являются современные языки народов лезгинской группы. В конце книги дана таблица соответствия букв кавказско-албанского алфавита буквам современного лезгинского алфавита. Это дает возможность прикоснуться к глубокой истории, к древним корням и вдохновиться ими. Много ценной и полезной информации читатель может почерпнуть из обширного и подробного словаря в конце книги.
Хотел бы поделиться еще одним интересным фактом, который не может не порадовать сотрудников лезгинского проекта: лезгинскими переводами книг Священного Писания успешно пользуются сотрудники других проектов, переводящие эти книги на языки народов лезгинской группы. В этом плане и Псалтирь на лезгинском языке для них будет путеводителем и помощником в их благородной работе.
Спасибо всем, кто вложил свою душу и сердце в создание этого замечательного издания.
А.К., сотрудник лезгинского проекта перевода Библии
Информационный бюллетень "Новости библейского перевода" №1(60), 2025 г.